Без всяких преамбул и вступлений хочу сказать, что многие современные охотники, вооружившись мощными  ружьями и винтовками  с телескопическими прицелами, считают, что они в этой природе хозяева, они охотятся. Но это не так. Наши небольшие звери, не имеющие гастрономического пристрастия к человеческому мясу, часто за ними ходят по пятам, наблюдают и, удовлетворив своё любопытство, отваливают. А если говорить о звере покрупнее (у нас к сожалению нет пум, львов), то есть у нас один сообразительный зверёк – мишка. Он развивается стремительно и за три года жизни, если ему удаётся их прожить, постигает столько, сколько не каждый аналитик постигает к 35-40 годам. Медведь интуитивно усваивает природу с такой скоростью, которая нам никогда и не снилась. И если бы не высокая плодовитость человекообразных, то наверное по планете ходили в большом количестве именно медведи.

Вспоминаю случай, когда это существо, проявляя способности высокоорганизованного индивидуума, охотилось. И охотилось на меня лично.

Это было уже давно. Как многие самовлюблённые молодые охотники я повесил нож на бок, взял в ружьё руки, иду по лесу – ноги длинные, голова пустая. Было это в окрестностях станции Ломовое Архангельской области, там я отдыхал летом и пометил места, где на озёрах гнездилась ондатра, сделал зарубки. Но к моменту моего очередного приезда местные охотники по моим меткам переловили всю ондатру. И мы с моим товарищем отправились через приток Печоры Лаю аж за 40 километров на так называемые «сухие озёра». Сейчас я бы сильно подумал, перед тем как осуществить такой переход, но тогда мы были молодые, глупые и пошли. К концу первого дня пути мы вышли на песчаную лесовозную дорогу. В какой-то момент нас обогнал мотоцикл с двумя седоками. Один управлял мотоциклом, а у второго на плече было ружьё. Мы продолжали движение по их следу и где-то минут через 15 обнаружили, что он продавлен медвежьими лапами. Совершенно свежими. Через несколько минут мы услышали звук возвращающегося мотоцикла. Теперь водитель и пассажир внимательно вглядывались по сторонам дороги, а ружьё уже держали  наперевес. Мотоцикл уехал в сторону Ломового, а мы пошли вверх по дороге к тому месту, где они только что были. Не успели мы пройти и пяти минут, как со стороны оврага, который шёл вдоль дороги слева, выскакивает Миша. В сумерках мне показалось, что был он чёрного цвета. Был он от нас метрах в 35-ти. И шёл он не перпендикулярно нашему пути, а под углом навстречу. Его никто не гнал, собак у нас не было. Он прекрасно слышал мотоцикл и знал, что по дороге идут люди. Если в такой ситуации медведь выходит на человека, это ничего хорошего для последнего не предвещает.  Опасность- понял я. Почти мгновенно рывком снял рюкзак через голову и стал лихорадочно искать в нём патроны. А ведь ещё нужно было собрать ружьё. В общем, ситуация складывалась для нас очень опасно, если бы не те самые мотоциклисты. Они почему-то опять повернули и снова приближались к нам. Не поверни они,  возможно мы бы сейчас не разговаривали. Медведь то в холке был метр шестьдесят, башка огромная, когтищи. Он перешёл дорогу прямо перед нами и скрылся в подлеске. Мы с приятелем снарядили ружья и продолжили путь, уже прекрасно понимая, что медведь нас в покое не оставит. Стемнело, и мы стали искать место для ночлега, поскольку ночеват просто в лесу было равносильно самоубийству. Фонаря у нас не было, были только свечи. И через какое-то время вы находим на подъёме нору. Забрались в неё, но нужно же пить! Мы прошли порядка 20 километров, очень устали, а вода кончилась. Сначала я хотел пойти  за водой один, но страх оказался сильнее и мы пошли вдвоём. Везде нам этот медведь мерещился. Добрались до ручья, попили, набрали воды и в свою нору. Я залёг к дальней стенке, а приятель расположился у выхода в обнимку с ружьём. Мне кажется, он так и не сомкнул глаз всю ночь. Утром мы двинулись дальше, а ведь это была поздняя осень, конец октября, и везде нам попадались огромные кучи рябины. Медведь перед тем как залечь в спячку чистит желудок, жрёт рябину и она выходит из него чистая, хоть варенье вари. Потом медведь ест мох, закупоривает им весь кишечник и залегает на полгода. И нам с приятелем стало ясно, что медведь очень голодный, а под рукой у него ни реки с рыбой ни чего другого, кроме вкусных охотников. На исходе второго дня мы должны были выйти на речку Лаю к охотничьей избушке. Оказалось, что избушка сгорела. Что делать? Мы развели большой костёр, во мху выгорела яма сантиметров 30 глубиной, и мы легли в неё спать. Я уснул сразу, несмотря на десять градусов мороза. Проснулся от того, что весь левый бок, который был ничем не накрыт, у меня отключился, и рука и нога. Я вылез из ямы, собрал наши несгоревшие огарыши в кучку и стал греться. И закемарил прямо с ружьём в руках. Проснулся от криков, стрельбы. Что такое? А это мой приятель проснулся, причём снилось ему, что вот этот медведь, который нас гонял, пришёл, схватил меня за голову и вытащил из ямы. И вот он открывает глаза, а яма пустая, меня нет. Он туда-сюда, хватает ружьё и давай стрелять и орать. Я ему говорю – чего ты орёшь? Короче говоря, ночь мы пересидели и пошли дальше вниз по течению реки на Лайские озёра. И там, слава богу, нашли охотничью избу и наша медвежья история закончилась.

           А в этом же году мой знакомый, Володя Пятницкий, пошёл на рябчиков. С ним было две собаки, не самые охотничьи, помесь таксы и пуделя. И пошёл он в это же самое место. Мы чудом с ним не пересеклись. Ну, идёт он посвистывает, рябчики откликаются, собаки бегают. И вдруг начали облаивать кого-то. Володя голову поворачивает – стоит в 50 метрах медведь. Крупный, тёмный, точь в точь, как тот, о котором я говорил. И смотрит на него. Володя вытащил дробовые патроны из ружья, зарядил два пулевых. Медведь стоит смотрит. Собаки осмелели, стали подходить к нему ближе. Он на них рявкнул, они бежать. Он за ними. А куда собакам бежать? К хозяину. А тому конечно сразу нужно было уходить, несколько драгоценных минут он потерял. Потом уже стало поздно. Выстрелил раз – пуля чиркнула по спине, второй выстрел делал уже в упор – только шерсть разлетелась в районе таза. И тут уже медведь его схватил за правую руку. Она сразу сломалась в трёх местах. Ружьё отлетело на несколько метров и вошло в землю стволами. Ну и потерял он сознание. Очнулся – лежит на земле. Начал вставать и ощущение такое, как будто весь позвоночник раздроблен. Поднялся еле-еле, рука висит как плеть, слабость сильная. С большим трудом вытащил ружьё из земли. И понимает, что медведь здесь, что далеко он не ушёл. В такой ситуации нужно притвориться мёртвым, но тогда медведь будет ждать, пока протухнешь. Но делать нечего и он пошёл к озёрам, искать охотничий домик. Километров 6 прошёл в бессознательном состоянии. Хорошо, там мужики охотники оказались,  офицеры-подводники из Северодвинска. Они его перевязали, из него всю дорогу кровь текла, он этого даже не замечал. Ну и потом они его то на носилках, то своим ходом доставили в местную больницу. Потом два  месяца пролежал в Архангельске. Руку ему восстановили, как смогли, правда она короче стала сантиметров на пять-шесть. Он приезжал ко мне потом в гости – я его не узнал.  Вот так одна эта встреча с медведем стоила ему полжизни.  Он сильно изменился. И  позвал он меня,  найти этого медведя и убить.

На следующий год мы поехали. Я взял с собой лайку, которая работает по травленому медведю. На то же самое место мы вышли, сделали базу, 5 патронов в кармане, кусок сала с хлебом, фляжка с водой, шлялись-шлялись – и никого, исчез. И вот уже осталось три дня до отъезда – нашли. По следам вроде он. Пустили собаку. Медведь, как известно, долго не бегает. Он устаёт быстро. Но собаки остановить его не могли. Мы подходили к нему раз пять-шесть, но его видно не было,  дистанция была большая. Возня какая-то слышна, а что там – непонятно. А от базы ушли уже далеко. Возвращаться лень, да и устали мы сильно. Делать нечего, придётся опять становится  объектом его охоты и ночевать в лесу. Но какой тут сон? Собаки постоянно рычат, а он ходит. Мы его не слышим, но он ходит вокруг. Дождались мы утра, перекусили и пошли обратно, завершая охоту на медя. До обеда я ещё был в форме, но потом уже такая усталость навалилась из-за бессонной ночи, что всё. И на  обратном пути, уже половину прошли, я чувствую, что он за нами идёт. Взял собак, а они упираются, идти не хотят. Ну кое-как метров двести прошли и они его подняли – действительно шёл за нами по пятам. И я понимаю, что вот мы с ним на равных: днём мы за ним, ночью он за нами.

Мы, люди, конечно, в природе цари. Но если бы почаще возвращались и смотрели, кто ходит по нашим следам, увидели бы много интересного. Поэтому нужно оглядываться, нужно знать своё место. Зачастую человек себя  переоценивает. Наше счастье, что техника позволяет чувствовать себя относительно безопасно, а иначе, всё было бы по-другому. Вообще, техника и оружие искажают понятие охоты, её смысл. Можно проохотится всю жизнь загоном. Это когда выезжают, предположим, 15 человек, 5 загонщиков, 10 стрелков. В этом случае человек никогда не остается в лесу один на один со зверем. И не ночует, и следы свои не смотрит. Он вроде и лося добывал и кабана, но это не охотник. Это мясник. Охотник идёт в лес один, максимум вдвоём, или с собакой, добывает зверя и приносит его. А всё остальное это отрасль мясодобычи, отрасль сельского хозяйства. И никто меня в этом не переубедит. В западных странах на этом построена вся охота, и мы уверенно движемся в этом направлении. Охотник и зверь должны быть на равных. Зверь должен иметь возможность уйти. Если такой возможности нет, то это не охота. Так можно прийти в свинарник, закрыть его и «охотиться»…

Рассказ выслушал Владимир Речменский